– Вызывайте, – спокойно сказал Саундерс, кладя на стол бумагу. – Это номера ваших контейнеров, где вы храните кокаин. Можете оставить себе в качестве сувенира.
– Вы из полиции? – скорее зло, чем испуганно, спросил банкир.
– Нет, я по поручению другой организации. Той самой, ради которой вы нанимали людей и о которой вам говорил ваш друг Чезаре Россетти.
Дон Мануэль понял все. В его взгляде, кроме испуга, было и любопытство.
– Вы тот самый Дронго?
– А вы хотели со мной познакомиться?
– Честно говоря, нет, – откровенно признался банкир, – совсем не хотел. Но раз вы здесь... Что вам нужно?
– Вы же догадываетесь. Время и место готовящегося «дня Х». Больше ничего.
Дон Мануэль покачал головой.
– Я не знаю.
– В таком случае можете вызывать полицию. Им понравится этот сувенир. Кстати, их не придется долго ждать. Они сидят у вас в приемной. Если мы договоримся, я уйду вместе с ними, если нет... Вы уйдете с нами.
Лицо банкира побагровело так, что Дронго испугался.
– Я действительно... – начал Рабинад, потом махнул рукой. Нажал кнопку селектора. – Меня кто-нибудь ждет? – спросил он у секретарши.
– Да, – весело подтвердила она, – двое молодых людей.
– Хорошо, – спокойно сказал Рабинад, – я приму их попозже.
Отключив селектор связи, он устало откинулся на спинку стула.
– У меня нет гарантий.
– Есть. Я дам вам две недели, чтобы закончить ваши дела с Парагваем. Остальное не мое дело. Пока вас не тронут. Это я вам обещаю. Кстати, это и не в наших интересах, – убедительно сказал Ричард.
– Я понял, – кивнул дон Мануэль. В свое время он занимался боксом и знал, как важно держать оборону после нокдауна. – Что именно вас интересует?
– Где и когда намечается этот «день Х»?
– Седьмого декабря этого года в Нью-Йорке, – очень тихо произнес Рабинад.
– Седьмого? – переспросил Дронго. – А что там будет?
– Покушение на жизнь руководителей США и СССР во время их встречи, – уставшим голосом сказал Рабинад, – кажется, так. Подробностей я не знаю. Это все.
Дронго внутренне ахнул. Такого даже он, привыкший ко всему человек, не ожидал. «Легион» хотел бросить вызов всему цивилизованному человечеству. И это стало бы самой оглушительной сенсацией второй половины ХХ века. Он сразу просчитал, почему банк Рабинада играл на понижение акций. После седьмого, в случае удачного покушения, акции всех компаний разом упадут, и Рабинад, заблаговременно подготовленный к этому, скупит их за бесценок. Это принесет банкам «Легиона» миллиарды.
– Я с самого начала был против этой авантюры, но... – махнул рукой Рабинад. – Делайте теперь, что хотите.
– Кто возглавляет «Легион»?
– Высшие военные чиновники Чили, Парагвая, Колумбии, Боливии.
– В Парагвае вам помогает сам Стресснер?
– Нет, не он. Стресснер просто знает о нашем существовании. Помогает другой, его заместитель, генерал Родригес.
– Понятно, – кивнул Саундерс, взглянув на часы. До отъезда Россетти оставалось три с половиной часа.
– Каким образом состоится покушение?
– Я не знаю деталей. Меня не посвящали в такие подробности. Террористов готовили в одном из лагерей Чили.
– Колония «Дигнидад»? – вспомнил Саундерс.
– Кажется, да. Точнее не знаю. Я действительно больше ничего не знаю об этой операции.
– Понятно. – Саундерс встал. – Сегодня двадцать пятое. Значит, у вас в запасе двенадцать дней. Я думаю, наш сегодняшний разговор останется между нами. Это в ваших интересах прежде всего. Что касается меня – хочу вам дать совет. Кончайте с «Легионом». Выходите из игры. Это ваш последний шанс остаться живым. У вас же миллионы. Продайте свою долю акций и уезжайте на Багамские острова. По-моему, совсем неплохая идея.
Рабинад сидел молча, глядя перед собой невидящими глазами.
– Вы мне обещали, – выдавил банкир.
– Конечно. Я сдержу слово. У вас еще две недели впереди. Времени достаточно. Постарайтесь последовать моему совету.
Кивнув на прощание, Дронго вышел из кабинета. Подмигнув секретарше, он прошел в коридор к лифту. Гомикава и Ленарт поспешили за ним. Удивленная секретарша долго смотрела им вслед.
Сантьяго
27 ноября 1988 года
Огромные портреты Аугусто Пиночета красовались по всему аэропорту. Несмотря на недавний плебисцит о возможности оставления у власти диктатора, в котором большинство чилийцев высказались против диктатуры, портреты Пиночета по-прежнему украшали все здания страны.
Семейная чета Гоуэрс прибыла в Сантьяго утренним рейсом из Бразилии. Ричард Саундерс и Моника Вигман были на этот раз мужем и женой – Эндрю и Эйлин Гоуэрс. Этим же самолетом прибыл японский коммерсант, с которым супруги «познакомились» в самолете. Это был Сэй Гомикава.
Из аэропорта все вместе направились в гостиницу, где уже были заказаны номера.
Свой трехкомнатный номер Саундерс оглядел с явным неудовольствием.
– Куда тратят деньги, – недовольно пробурчал он, отправляясь принимать душ. Моника улыбнулась.
Зная, что за ними могут следить, как следят практически за всеми иностранцами, прибывающими в Чили, Ричард и Моника вынуждены были в этот день с нескрываемым удовольствием осматривать Сантьяго, стараясь неумеренным восхищением достопримечательностями чилийской столицы обратить на себя внимание.
Основанный в феврале 1541 года испанским конкистадором Педро де Вальдивия город быстро развивался благодаря мягкому климату и удобному расположению у подножия Анд. В ХVII и ХVIII веках по обеим сторонам реки Мапочо строились великолепные архитектурные ансамбли, позднее ставшие национальными памятниками культуры. Особенно выделялась церковь Сан-Франциско, построенная в самом начале ХVII века и ставшая подлинным украшением чилийской столицы. В следующем веке были построены ратуша и Монетный двор (Ла Монеда). Справедливости ради стоит сказать, что Ла Монеда, построенный в конце ХVIII века, прославился еще раз в 1973 году, когда, будучи президентским дворцом, стал последним оплотом демократического правительства Альенде.
Именно отсюда, из президентского дворца, прозвучали последние слова Сальвадоре Альенде, навсегда заклеймившего предательскую хунту, поднявшую мятеж против законного правительства страны.
В городе, насчитывающем около четырех миллионов человек, было сосредоточено много театров, музеев, высших учебных заведений.
Некоторый подъем экономики Чили, пришедшийся на годы правления кровавого режима Пиночета, не только не сгладил, но еще более обострил противоречия между различными слоями населения страны. И хотя попрошайничество в стране было официально запрещено и строго пресекалось полицией, Ричард и Моника постоянно наталкивались на бродячих торговцев, предлагающих свой нехитрый товар почти за бесценок. Это была узаконенная при Пиночете форма попрошайничества наиболее неимущих слоев. В осмотре города вместе с ними принимал участие Сэй Гомикава, постоянно щелкающий своим «Кодаком». По странному стечению обстоятельств, он снимал больше людей, находившихся рядом, чем архитектурные сооружения по пути следования.
После осмотра на Пласа де Армес они осмотрели собор и архиепископский дворец, а затем, дойдя до здания бывшего Национального конгресса, увидели величественное сооружение консерватории. Когда они вышли на Пласа де Конститусьон и увидели бывший президентский дворец Ла Монеда, все трое стали серьезнее, словно кровавые события полтора десятилетия назад наложили свою тень на это место.
Вечером, часов около десяти, они, довольные и счастливые, вернулись в отель. Громко попрощавшись с Гомикавой, семейная пара поднялась на лифте на четвертый этаж, где были расположены их апартаменты. В коридоре «случайно» оказался Ленарт, прилетевший сюда еще вчера. Проходя мимо них и кивнув головой в знак приветствия, он тихо и быстро сказал:
– Завтра вечером встреча с посланцем Камуса.
– Будь осторожен, – так же тихо ответил Саундерс, проходя мимо.